Страшная темнота
Эта страшная темнота, абсолютный мрак в котором нельзя различить ни один силуэт и услышать какой-нибудь звук или шум. Один из самых загадочных паранормальных феноменов ...
[66] Так неизменно учат все великие теологи - например, Фома Аквинский в своей «Summa Theologica». Лишь некоторые номиналисты, например, Роберт
Холкот, постулировали абсолютный произвол божественных велений. Ср. мою статью об «истории церковных наук в Средние века» в «Истории церкви» Мелера (изд. Гамса, 1867 г.), причем прошу не упускать из виду перечня опечаток, входящего в «Указатель» в конце тома, стр.
103 и сл.* Ясам (др.-греч.).[67] Нет ничего удивительного в том, что даже Юм мог допустить это откровенное смешение в эпоху, когда психология находилась в еще более отсталом состоянии, и исследования в области исчисления вероятности еще не объясняли удовлетворительно процесса интеллектуальной индукции. (Ср. его «Enqu. on human understanding», chapt. 5 и 6.) Удивительно, что ни Джеймс Милль, ни Герберт Спенсер все еще не продвинулись здесь ни на шаг по сравнению с Юмом (ср.
Anal, of the phen. of the human mind II, cap. 9 и прим. 108), и что сам проницательный Дж. Ст. Милль, даже имея перед собой «Essai philos. sur les probabilites» Лапласа, не сумел ясно осознать существенную разницу между одним и другим процессом. Это было связано с его непониманием чисто аналитического характера математики и значения дедуктивных операций вообще.
В самом деле, он прямо отрицал, что силлогизм ведет к новым познаниям. Кто математику основывает всецело на индукции, никоим образом не сможет найти математического оправдания для индуктивных операций. Для него это был бы circulus vitiosus. То, что Йeвонс в «Логике» идет здесь по более правильному пути, к делу не относится.
Иногда создается впечатление, что и Милль начинает смутно подозревать о существовании этой колоссальной разницы - например, когда он, критикуя теорию своего отца, говорит в примечании к «Analysis of the phen. of the human mind» (Vol. II, p. 407): «Если вера - это лишь нерасторжимая ассоциация, то тогда она является делом привычки и случая, а не разума. Не подлежит никакому сомнению, что, сколь бы ни была прочна ассоциация между двумя идеями, она не есть достаточное основание (разрядка Милля) веры, ни очевидное свидетельство (evidence) в пользу того, что соответствующие факты соединены во внешней природе.
Теория эта, кажется, уничтожает всякое различие между верой мудреца, которая руководствуется очевидностью и отвечает действительным последовательностям и констелляциям фактов мира, и верой глупца, механически продуцируемой какой-нибудь случайной ассоциацией, которая внушает его духу идею последовательности или констелляции; верой, которую легко характеризует расхожее выражение: «верить, раз вбив себе в голову».
Все это замечательно. Но эти рассуждения обесцениваются в самой сути своей, когда в другом примечании (стр. 438) Милль говорит: «Мы должны согласиться с ним (автором «Analysis»'a) в том, что ассоциация, достаточно сильная, чтобы устранить все идеи, которые, в свою очередь, могли бы устранить ее самое, порождает своего рода механическую веру, и что процессы, благодаря которым эта вера подтверждается или ограничивается до разумных пределов, сводятся к возникновению контрассоциации, проявляющей тенденцию порождать идею разочарования в первом ожидании, и что в зависимости от того, побеждает ли в каждом конкретном случае первая или вторая ассоциация, вера есть или ее нет, точь-в-точь как если бы вера и ассоциация были одной и той же вещью и т.
д.
».Многое здесь сомнительно. Если речь идет об идеях, взаимно исключающих друг друга, позволительно было бы спросить, что это за идеи. Согласно другому высказыванию Милля (цит.
соч. I, стр. 98 ел., прим. 30), ему неизвестен «ни один случай абсолютной несовместимости мыслей, за исключением мыслей о присутствии и отсутствии одного и того же». Да полно, несовместимы ли они в самом деле? В другом месте сам Милль заявляет нечто прямо противоположное, а именно - что одновременно с представлением бытия всегда дано представление небытия (там же, стр.
126, прим. 39: «Мы сознаем, - говорит он, - присутствие вещи только в сравнении с ее отсутствием»). Однако Бог со всем с этим; как странно, что Милль вновь упускает из виду отличительное свойство очевидности и возвращается все к той же слепомеханической концепции образования суждений, о которой сам же отзывался с заслуженным пренебрежением! Скептик Юм стоит неизмеримо выше, так как, по крайней мере, сознает, что при такой эмпиристской трактовке процесса индукции разумные потребности не получают удовлетворения.
Зигвартова критика концепции индукции Милля («Логика» II, стр. 371) во многом справедлива. Однако когда он принимается толковать о своих постулатах, то уж, конечно, не заменяет недостатков теории Милля на что-то действительно стоящее.[68] Смотри Hume. Enqu. on human understanding.
V, 2.[69] Eth. Nik. III, 10. Ср., в следующей главе, прекрасное рассуждение о пяти видах ложной храбрости.[70] Eth. Nik. l, 2.
Зона молчания - море Тетис
Зона молчания (Зона тишины, «Море Тетис») — аномальная зона в пустыне, загадочная территория на границе штатов Дуранго, Чиуауа ...
Майя. Кто они?
Индейцы майя – одно из самых загадочных племен обеих Америк. Собственно, «племя» не совсем подходящее для них определение. Майя – это уже настоящая ...
Порфирий Корнеевич Иванов
Автора уникальной методики "ДЕТКА" называют не иначе, как легендарный "русский йог". Его личность всегда вызывала восхищение и споры, недоумение ...